КОЗУЛИЧИ

Жил когда–то в одном селении старик и прозвище имел особенное – Козулич. А дали ему это прозвище за то, что при каждом случае он повторял:
– Чтоб тебя коза двором прогнала, да два ряда своих зубов на твоём теле оставила!.. Больше старый не ругался. Как бы ни злился, как бы ни заходился – не было у него других слов во гневе. Когда спрашивали: «А почему только два ряда?» – он, особенно не задумываясь, отвечал: «Тебе и этого хватит. Если недоволен, то приди ко мне, я тебе ещё пожелаю». Все хохотали, а Козулич спокойно продолжал заниматься своим делом.
Поедет, бывало, пахать в поле и бабу с собой обязательно возьмёт, чтобы лошадь погоняла, да и веселее всё же вдвоём. Станет погонять старуха скотину, а та, словно чувствуя, что это женщина к ней вяжется, шаг не ускоряет. Дед, конечно, сердится и на бабу свою кричать начинает, поучая:
– Врежь ей кнута!
– Тебе только и может прийти на ум бить скотинку, а что ей ещё целый день работать, ты не понимаешь. Если с утра так издеваться будешь, то к вечеру она и ноги вытянет.
– Так что, мне, может, уснуть за плугом? Ишь ты, спорить вздумала! Смотри, договоришься!
– Напугал... Я только и делаю, что смотрю...
– Дай кнута лошади, а то не ускоряет шаг!
И так они могли спорить часами. Пока кто-нибудь из них не обижался и не замолкал. Так в этот раз притихла старуха. Но уколоть деда своим безразличием не забывала. То его вопросы могла проигнорировать, то только к лошадке начинала обращаться:
– Что, моя лошадка, как ты моя родная... Не даёт тебе покоя этот старый крикун… Видишь, захотелось ему, чтобы я тебя кнутом била. А за что же тебя бить? Жалуется всё, что медленно с плугом ходишь. Сам еле ноги переставляет, работник называется, чуть поработает и орать начинает... Хорошо, что соседи ещё на поле не приехали, не слышали того, что мне от него выслушать пришлось.
Потом старуха переходила на семейные дела, которые сейчас вообще не касались работы в поле, но ей хотелось выговориться, а не было до сей поры с кем. Старик держался мужественно, делал вид, что не слышит причитаний своей старой жены. Изображал из себя очень занятого работой человека и что больше всего на свете его интересует, как вспахать поле. Только бабка не успокаивалась, перечислит одно, возьмётся за другое, ведь за столько лет всего накопилось. Не у кого ей было совета спросить, да и от Козулича редко можно было дождаться благодарности.
Хотя Козулича и тянуло вступить с бабкой в спор, но он сдерживался, отворачивался. А старуха, не видя отпора с его стороны, смелее начинала ругать мужа перед лошадкой:
– Бессовестный! Другие жёны дома сидят, а ты меня сюда потащил! Побоялся, что я лишний часок отдохну? Ходи да ходи!..
Старуха хотела добавить ещё что–то, но не успела, так как Козулич не выдержал и закричал:
– Ах ты старая, замолчи уже, а то допрыгаешься у меня!
На что в ответ ему старуха сказала, то чего не следовало, от чего Козулич приходил в бешенство:
– Да чтобы по тебе козы, Козулич несчастный, бегали! Чтобы они тебя потоптали на горькое яблоко!
Не успела она рот закрыть, как получила весомую пощёчину, что даже голова дернулась в сторону.
– А это тебе за Козулича! А это тебе... – продолжал дед, но в следующую минуту старая так ловко и отменно перетянула его подпругой по спине, что всю её словно огнём обожгло.
– А что б тебя... – закричал дед.
– Ага, не понравилось, – расхохоталась старая. – На ещё разочек, – и перетянула деда ещё раз. Тот взвился – не столько от боли, сколько от обиды.
– Что же ты делаешь?!
– То, на что ты нарывался! – прозвучал ответ. – Будешь знать, как рукам волю давать! Расхрабрился! Видишь, он хозяин, взял да ударил в ухо! Ему можно, а мне, значит, нельзя! На ещё разочек!
Замахнулась бабка со всего плеча, да не рассчитала, дед по–молодецки вывернулся, словил конец подпруги  в руку и зажал в кулак, да так рванул на себя, что старая потеряла своё грозное оружие. Бабка рванулась бежать с поля, да ноги уже не такие как в молодости. Догнал дед бабку и давай лупить подпругой по чём попало, вспоминая ей все причитания, жалобы и оскорбления. Люди, какие были на поле, качались со смеху:
– Смотри, как Козуличи пашут…
С тех пор место это Козуличами прозвали.